Париж – Берлин – Москва – Белград, новый договор в Европе

Европа является средоточием десятков наиболее развитых государств мира, которые тесно сотрудничают друг с другом вплоть до создания в последние десятилетия общих пространств с наднациональными интегрированными структурами и общей политикой. При этом я имею в виду не только Европейский союз, но и, например, Евразийский союз, который начнет действовать с 1 января 2015 года. Однако это не отменяет тех часто специфических отношений, которые связывают европейские народы на протяжении многих веков истории. Самый близкий нам образец – родственные русско-сербские связи, уходящие в седое средневековье.

В этом году человечество отмечает 100-летие начала Первой мировой войны. Изучая причины ее возникновения, российские политологи вспоминают пророческие предупреждения об опасности военного столкновения союзов государств Антанты и Тройственного союза. Выдающиеся деятели России С.Ю.Витте и П.Н.Дурново видели гарантом европейского мира русско-франко-германский союз, указывая одновременно на усилия «Океанской империи» столкнуть континентальные державы, направить Германию на восток. Это полностью соответствовало заявленным Дж.Керзоном устремлениям Великобритании не допускать на континенте Европы сколь-нибудь опасного преобладания какой бы то ни было державы. Политическая конъюнктура начала XX века не позволила преодолеть русско-германские противоречия, достичь франко-германского примирения. Разразилась Великая война.

Идея формирования групп государств по интересам с меняющейся геометрией получила развитие между двумя войнами и после Второй мировой войны. Вспомним «Европу от Атлантики до Урала» Ш. де Голля, действующий Европейский союз, общеевропейскую ОБСЕ. При этом работают форматы ограниченного состава: Париж – Берлин – Варшава, «особые» отношения Вашингтон – Лондон, региональные составы – СНГ, Вишеградская группа, балканские договоренности. В этом смысле замысел широкого охвата Париж – Берлин – Москва – Белград достоин самого предметного рассмотрения.

Действительно, у каждой из четырех стран свои «блюда» на общий стол. Франция – страна-генератор инициатив, моделирующих лицо Европы. Германия – локомотив европейской интеграции, обе страны являются источниками высоких технологий, инвестиций, передовых форм хозяйствования. Россия – кладезь ресурсов мирового значения, практически неограниченная сфера приложения капитала, других составляющих производственного процесса в интересах всех участников, движитель евразийского формата емкостью 170 млн. человек. Сербия – региональное государство, репрезентативное в плане возможностей и проблем малых и средних стран Европы.

При всей неодинаковости звеньев этой цепочки у них имеется значительный общий потенциал для взаимодействия. Белград – непременный адрес, когда речь идет о Балканах. Больше того. Совсем недавно сербский представитель председательствовал на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. С начала следующего года Сербия станет Председателем ОБСЕ и сможет в полной мере проявить себя как конструктивный фактор общеевропейской жизни. Она способна проводить независимый, сбалансированный курс в области безопасности, не примыкая к военно-политическим образованиям.

В экономической области все четыре государства заинтересованы в надежном, стабильном сотрудничестве в сфере энергетики. Они вовлечены в осуществление крупнейшего трансграничного проекта «Южный поток». Сербская территория – крупный европейский транзитный канал. Модернизация дорожной, железнодорожной, речной инфраструктуры – перспективное поле сотрудничества. Гуманитарная база в Нише уже заявила о себе как востребованный международный механизм вмешательства в чрезвычайные ситуации, связанные с природными катаклизмами.

Франция, Германия, Сербия в меру возможностей каждой из стран активно действуют на российском рынке. Промышленные, проектные, строительные, торговые, другие компании во взаимодействии с российскими партнерами осваивают хозяйственное пространство России.

Можем ли мы считать удовлетворительным достигнутый уровень? Нет. Резервы имеются у каждой из сторон – экономические, финансовые, юридические, организационные.

К сожалению, в эти отношения в последнее время агрессивно вмешалась политика. На политических форумах активно обсуждается являемся ли мы свидетелями возобновления холодной войны. Кто-то считает, что она и не прекращалась. Холодная война это исторически обусловленное противостояние групп государств с разными политическими, экономическими, идеологическими системами, противостоящими военными блоками. С конца ХХ века Россия, как и ее бывшие союзники, входит в стан демократических государств с рыночной экономикой. Исчезла ли идеологическая составляющая? Увы, нет. Но на этот раз носителем большевистских подходов стала не моя страна. Вопреки реальному развитию событий в мире, наш главный партнер и конкурент в деле выстраивания международных безопасных отношений упорно декларирует и тщится материализовать концепцию своей исключительности и доктрину глобального доминирования.

По мнению известного сербского политолога Срджа Трифковича, нынешние проблемы России не связаны с ее внешней политикой. Он считает, что они вытекают из двух базисных опор: 1)англо-американского геостратегического противодействия России как сердца евразийского континентального формирования; 2)культурной антипатии восприятия России как противоположности Западу. Это дополняется антагонизмом западных политических медийных элит по отношению к моей стране.

Первые шаги к новой версии холодной войны были сделаны сразу после окончания предыдущей. Когда, игнорируя возможность установления новых европейских отношений без разделительных линий и в условиях равной безопасности и выгоды, возобладало искушение добиться гарантированной гегемонии. Начался поступательный парад расширения НАТО. Традиционно на восток. Следующий этап – выход США из Договора по ПРО, объявление Вашингтоном намерения придать ПРО глобальный масштаб, увязка американских планов с задачами НАТО, наконец, выдвижение натовской инфраструктуры и боевых средств к границам Российской Федерации. Москва, естественно, все это видела, пыталась противодействовать политическими средствами, избегая конфронтации. При этом, чтобы нейтрализовать эти наступательные действия Россия стремилась нарастить потенциал взаимодействия против общих угроз – борьбу с международным терроризмом, пиратством. Приходится констатировать,что искушение самонадеянности силы взяло верх. Наконец, последнее – санкции. Обострение антироссийской активности в 2014 году связывается с кризисом на Украине, обвинениями России в разжигании украинского внутриполитического конфликта. Разумеется, игнорируются факты антиконституционного прихода к власти нынешней киевской гарнитуры, прямого содействия западных стран государственному перевороту, развязывания Киевом гражданской войны, военных преступлений против жителей юго-восточной Украины, гуманитарного бедствия и сотен тысяч беженцев из этой страны. Не буду вдаваться в детали этой темы, которая не терпит скороговорки. Скажу одно – в российском общественном мнении, особенно в экспертном сообществе существует мнение – не будь Украины, был бы иной предлог для наращивания давления на Россию.

Вместе с тем, на мой взгляд, за перечисленными фактами могут просматриваться еще более далеко идущие цели. Действительно, навязанные Вашингтоном санкции против России имеют очевидный побочный ущерб для государств ЕС. При этом сегодня трудно оценить кто пострадал больше – адресат санкций или из-за ответных мер Москвы те, кто их ввел. Европа – главная жертва санкций, заявил недавно известный французский политолог Жак Аттали в интервью сербской газете «Политика». Легче определить кто выиграл. Заокеанские компании. Такое ненадежное партнерство в Европе не способствует ни упрочению единства внутри ЕС, ни укрепление его общих внешних позиций. В то время как Россия уделяет все больше внимания развитию Сибири, Дальнего Востока, круто наращивает связи с Китаем, все активнее действует в азиатско-тихоокеанском регионе, странам ЕС , на мой взгляд, следовало бы проявлять больше дальновидности.

Санкции – не первый случай торпедирования взаимовыгодного взаимодействия ЕС – Россия. Известно многолетнее противодействие осуществлению проекта «Южный поток». Из-за давления извне ставятся препятствия сотрудничеству в области высоких технологий. Вспомним не столь давний случай отказа после долгих колебаний продажи России автомобильной компании «Опель» Но особенно это касается энергетического сектора, оборудования по добыче энергетического сырья. В равной мере это относится к газовой политике. Под предлогом якобы чересчур высокой зависимости от поставок российского энергента Европе предлагаются поставки сланцевого газа из США. Разумеется, каждый сам выбирает себе партнера. Но будет ли американский газ дешевле российского? И будет ли зависимость от газа из США легче, чем «зависимость» (в кавычках) от газа из России, которая уже проявила себя как надежный партнер.

Что обращает на себя внимание? Во всех перечисленных случаях угадываются давние геостратегические поползновения крупнейших морских держав препятствовать укреплению и расширению внутриконтинентальных связей, а, по возможности, проложить новые разделительные линии. Как на заре ХХ века кошмарным сном Лондона было сближение России и Германии, так и сейчас любые реально весомые построения на евразийском пространстве, которые не поддаются контролю США и Великобритании, вызывают их, по меньшей мере, подозрения.

Интересная ситуация складывается сейчас внутри ЕС после майских выборов, результаты которых характеризуются как неожиданные и даже революционные. Успех партий евроскептиков во Франции, Великобритании, других странах ЕС говорит о том, что в Европе имеются настроения, не вписывающиеся в глобалистские, бюрократически усредненные нормы деятельности. Люди не хотят быть безликими среднестатистическими европейцами без национальных корней. Причем, такие настроения распространены как в странах-основателях Евросоюза, так и в государствах-неофитах из Восточной Европы. Примечательно, что британские евроскептики, находящиеся в оппозиции к правящей партии, тем не менее едины с ней в противостоянии континентальным европейцам, что нашло свое выражение в попытках противодействовать избранию на ключевые посты в ЕС представителей проевропейского лобби в ущерб лобби евроатлантическому. В этом же контексте привлекают внимание внешнеполитические подходы французских евроскептиков, в частности, лозунг Марин Ле Пенн «За Европу от Лиссабона до Владивостока».

С учетом сказанного, предложенный формат «Париж – Берлин – Москва – Белград» представляется заслуживающим внимания. Речь не идет о попытках расшатывания каких-то сложившихся европейских устроений. Мы говорим о таких специфических вопросах, которые не вписываются полностью в уже действующие институты. На этой площадке могут рассматриваться вопросы, призванные предупредить осложнения, с которыми, например, столкнулась Украина, когда ей предъявили фактически ультиматум – или ассоциация с Евросоюзом, или привилегированные отношения с Россией и другими государствами СНГ. Сербия изъявляет желание присоединиться к ЕС. Но при этом она желает сохранить особые отношения с Россией. Она заинтересована в продолжении действия двустороннего соглашения о свободной торговле. Эта проблема может быть предметом переговоров на предлагаемой площадке. Белград выступает против вступления в НАТО, где находится большинство членов ЕС, стремится уберечь свой нейтральный статус. И это представляет интерес для совместного обсуждения. Как страна , имеющая региональное измерение, Сербия является партнером для рассмотрения вопросов в балканском масштабе.

Хочется надеяться, что нынешняя конференция станет не только дискуссионным форумом, но и отправной точкой для дальнейших шагов в целях налаживания диалога в названном четырехстороннем формате.